Принятое решение — подлинное самоубийство по отдельным признакам, лишь некоторым намёкам, но по существу — нечто совершенно иное, нечто отличное от того, что обычно совершают те, кто решает расстаться с жизнью. Есть две истинные формы — движимость подлинным желанием погибнуть и крайняя степень отчаяния. Первый случай — обыденность, его проявление можно усматривать в случае с Дазаем Осаму — сделать стоит лишь поправку, что умер он всё же не от собственных рук, а от нанесённых кем-то ран — и у Накахары есть все основания полагать, что это сделал не он сам, — хотя бы определённое наличие боли [а его бывший напарник ратовал за безболезненную смерть] и угол, под которым были нанесены ранения. Второй случай — встречается реже, поскольку люди, доведённые до такой степени отчаяния, всё же не лишаются страха перед смертью и в последний момент зачастую отступают. Все прочие формы — не подлинные, искусственные, в них не стоит усматривать вину того, кто совершает подобного рода самоубийство. Поступок Чуи — это не самоубийство в полном смысле этого слова.

Его стремление — следовать любому приказа босса Портовой Мафии — приводит его в конечном счёте к этой точке невозврата, к концу его жизненного пути. Отдаться естественному порыву и предать собственную организацию, попросту растоптать то, ради чего он жил практически всю свою жизнь, на что были направлены все его силы, что мыслилось первостепенно важным в его судьбе, — то, что Накахара не может себе позволить. Более того — не хочет. Сделай он это — это значило бы подлинное предательство Портовой Мафии и самого себя. Сделай он это — он бы уничтожил всё, что составляло суть его существования, и сделал бы бессмысленными все прожитые годы. Единственный выход — позволить себе умереть, ликвидировать себя своей же собственной способностью, на большее он не способен, на большее он не имеет права.

И прежде он допускал возможность подобного исхода. Он думает — ничего удивительного в том, что в какой-то момент им бы могли пожертвовать подобным образом ради Портовой Мафии, не было бы. Он думает — ему необходимо подчиниться, если того желает босс. Он думает — таковой может быть участь любого, кто связан с подобного рода организацией, это не ново. Он и правда так думает, но осознание, что ему всё же придётся пойти на подобный шаг, разрывает его изнутри, давит, кромсает. Это больно, это отвратительно, это не то, к чему он стремился, не то, чего поистине желает его сердце. Чуя не хочет умирать — и осознаёт всё это всем своим существом. Смерть — это совершенный конец, после смерти — ничего, лишь бесконечная, безмерная, тёмная пустота. Он просто сгинет, перестанет существовать — и останется лишь воспоминанием в чьем-то разуме, короткой записью в чьей-то записной книжке, тихим дыханием на чьих-то губах.